что говорит о жажде веще́й? мякоть асфальта, деревья
шумящие в последний раз над частными виноградниками,
щебень железнодорожных путей, прилегающих к почве,
то, что ты спускаешься в море с мола недалеко от центра
и оно горит, над тобой выжигая маленькие континенты
на шее, и учит тебя говорить через волны скайпа о том
что забыто или почти забыто, и вот ты говоришь:
там, где большая никитская сливается с малой никитской
сердце моё лежит и скрежещет, чёрное в жатве вещей
и те, что выходят из баров с зелёными волосами,
задохнутся во влаге, пропитавшей стены особняков —
рядом с ними мы проводили лето, джинны их возводили
и всё осыпалось, выворачивая переулки навстречу
кристаллам рейва и первым рассветным лучам —
так что бы мы сделали с тонким московским морем?
соскоблили бы с наших улиц и в узелках прово́дки
его бы снова нашли струящимся, запечатлевшим
движения наших тел — там где тёплый вздох алифа,
шёлковый шелест ляма, за ними разрядка ха — только
такой будет наша любовь, разъединяющей всё то
что соединено политикой, всё то, что соединено войной
Кирилл Корчагин.